Иосиф Бродский

20 октября, 2008

Окололитературный трутень и тунеядец

Еврей и русский поэт

История:

В 1963 году в газете "Вечерний Ленинград" появилась статья "Окололитературный трутень". В статье Бродский клеймился за "паразитический образ жизни".

Было очевидно, что статья является сигналом к преследованиям и, возможно, аресту Бродского. Тем не менее, по словам Бродского, больше чем клевета, последующий арест, суд, приговор, его мысли занимал в то время разрыв с Мариной Басмановой. На этот период приходится попытка самоубийства.

8 января 1964 "Вечерний Ленинград" опубликовал подборку писем читателей с требованиями наказать "тунеядца Бродского".

13 февраля 1964 года Бродского арестовали по обвинению в тунеядстве. 14 февраля у него случился в камере первый сердечный приступ. С этого времени Бродский постоянно страдал стенокардией, которая всегда напоминала ему о смертности.

Два заседания суда над Бродским были законспектированы:

Судья: Ваш трудовой стаж?

Бродский: Примерно...

Судья: Нас не интересует "примерно"!

Бродский: Пять лет.

Судья: Где вы работали?

Бродский: На заводе. В геологических партиях...

Судья: Сколько вы работали на заводе?

Бродский: Год.

Судья: Кем?

Бродский: Фрезеровщиком.

Судья: А вообще какая ваша специальность?

Бродский: Поэт, поэт-переводчик.

Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?

Бродский: Никто. (Без вызова). А кто причислил меня к роду человеческому?

Судья: А вы учились этому?

Бродский: Чему?

Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят... где учат...

Бродский: Я не думал... я не думал, что это дается образованием.

Судья: А чем же?

Бродский: Я думаю, это... (растерянно)... от Бога...

Судья: У вас есть ходатайства к суду?

Бродский: Я хотел бы знать: за что меня арестовали?

Судья: Это вопрос, а не ходатайство.

Бродский: Тогда у меня нет ходатайства.

13 марта 1964 года на втором заседании суда Бродский был приговорен к максимально возможному по указу о "тунеядстве" наказанию - пяти годам принудительного труда в отдаленной местности. Он был сослан в Архангельскую область и поселился в деревне Норенская. В интервью Волкову Бродский назвал это время самым счастливым в своей жизни:

мир остался прежним

Суд над поэтом поднял правозащитное движение в СССР и за рубежом. Стенограмма Фриды Вигдоровой была опубликована в нескольких влиятельных зарубежных СМИ: "New Leader", "Encounter", "Figaro Litteraire". В конце 1964 года письма в защиту Бродского были отправлены Шостаковичем, Маршаком, Чуковским, Паустовским, Твардовским. По прошествии полутора лет наказание было отменено под давлением мировой общественности (в частности, после обращения к советскому правительству Жана Поля Сартра и ряда других зарубежных писателей).

В своих интервью Бродский противился навязываемому ему - особенно американской интеллигенцией - образу борца с Советской властью. Он делал утверждения вроде: "Мне повезло во всех отношениях. Другим людям доставалось гораздо больше, приходилось гораздо тяжелее, чем мне". И даже: "...я-то считаю, что я вообще все это заслужил". Бродский заявлял по поводу записи суда Фридой Вигдоровой: "Не так уж это все и интересно, Соломон. Поверьте мне", на что Соломон Волков выражает свое возмущение:

Вы оцениваете это так спокойно сейчас, задним числом! И, простите меня, этим тривиализируете значительное и драматичное событие. Зачем?

Нет, я не придумываю! Я говорю об этом так, как на самом деле думаю! И тогда я думал так же. Я отказываюсь все это драматизировать!

Эти слова говорят о глубокой мудрости этого человека и о его пути. Не то чтобы он считал что он это заслужил - эти слова просто говорят что ему было все равно что происходит вокруг него. Его волновали вещи неизмеримо более глубокие, чем какая-то несвобода или какая-то советская власть, или какая-то работа или какая-то собственная жизнь. Он не замечал этого, потому что его интересовало главное - он был настоящим поэтом, поэтом от Бога.

Было очень много политических диссидентов, и кто вспомнит о них? Кто вспомнит о Солженицине через сто лет? А таких людей как Бродский будут помнить всегда, потому что он говорил о вечном, о запредельном, о вневременном.

И я понимаю Бродского, когда он назвал это время самым счастливым в своей жизни, время, когда он сидел в маленькой избе, глядя через квадратное, размером с иллюминатор, окно на мокрую, топкую дорогу с бродящими по ней курами, наполовину веря тому, что он только что прочел: "Время... боготворит язык", а мир в это время оставался прежним.

Да, гений Бродского сияет высоко, недоступно высоко, недоступно для понимания тех, кто пытался навесить на него ярлык диссидента.

Важнейшими темами в творчестве Бродского были речь (поэзия) и время: изменение структуры времени внутри языка.

В Стокгольме, на вопрос интервьюера, считает он себя русским или американцем, Бродский ответил: "Я еврей и русский поэт".