10 ноября, 2007
Смерть, свобода, одиночество, бессмысленность
Экзистенциализм
Ялом, Ранк, Фромм, Рэй... И небывалый взлет экзистенциальной психотерапевтической модели в современной психотерапии. Такой взлет что даже, казалось, непоколебимые столпы фрейдистской и неофрейдистской аналитических школ пошатнулись под стремительным напором этой новой экзистенциальной динамической модели. И всего-то каких-то 25 лет прошло как Ялом опубликовал свою взрывную монографию.
Откуда дровишки?
Сартр, Камю, Шопенгауэр, Хайдеггер, Ясперс...
Откуда дровишки (начало)? Из леса вестимо. На Востоке об этом начали говорить раньше всех философов и мыслителей Запада, вместе взятых.
Надо ли погружать себя слоями или лучше припасть к источникам? Кому как. Надо, если сознание не готово к источникам... Но самый главный источник - внутри и в собственном опыте, а не в моделях. А пока займемся слоями...
Экзистенциальная психодинамическая модель
Экзистенциальный подход акцентирует базисный конфликт следующего рода - не между подавленными инстинктивными устремлениями, как в случае фрейдистской модели, и не с интернализованными значимыми взрослыми, как в случае с неофрейдистской. Это конфликт, обусловленный конфронтацией индивидуума с данностями существования. Под "данностями существования" подразумеваются определенные конечные факторы, являющиеся неотъемлемой, неизбежной составляющей бытия человека в мире.
Как открывает человек для себя содержание этих данностей? В определенном смысле, это нетрудно. Метод - глубокая личностная рефлексия. Условия просты: одиночество, молчание, время и свобода от повседневных отвлечений, которыми каждый из нас заполняет мир своего опыта. Когда мы "заключаем в скобки" повседневный мир, то есть отстраняемся от него; когда глубоко размышляем о своей ситуации в мире, о своем бытии, границах и возможностях; когда касаемся почвы, принадлежащим всем остальным почвам, - мы неизбежно встречаемся с данностями существования, с "глубинными структурами", которые также можно именовать "конечными данностями".
Катализатором процесса рефлексии часто служит экстремальный опыт. Он связан с так называемыми "пограничными" ситуациями - такими, например, как угроза жизни, принятие важного необратимого решения или крах базовой смыслообразующей системы.
Эти четыре конечные данности: смерть, свобода, изоляция и бессмысленность. Экзистенциальный динамический конфликт порождается конфронтацией индивидуума с любым из этих жизненных фактов.
Смерть
Наиболее очевидная, наиболее легко осознаваемая конечная данность - смерть. Сейчас мы существуем, но наступит день, когда мы перестанем существовать. Смерть придет, и от нее никуда не деться. Это ужасающая правда, которая наполняет нас "смертельным" ужасом. Говоря словами Спинозы, "все сущее стремится продолжать свое существование"; противостояние между сознанием неизбежности смерти и желанием продолжать жить - это центральный экзистенциальный конфликт.
Жизнь и смерть взаимозависимы; они существуют одновременно, а не последовательно; смерть, непрерывно проникая в пределы жизни, оказывает огромное воздействие на наш опыт и поведение.
Реальность смерти значима в двух отношениях. Сознавание смерти может работать как "пограничная ситуация" и радикальным образом изменить взгляд на жизнь; кроме того, смерть является базовым источником тревоги. Говоря о "пограничных", или "предельных" состояниях смерть превосходит все остальное: смерть есть условие, дающее нам возможность жить подлинной жизнью.
Конфронтация с личной смертью (моей смертью) - это ни с чем не сравнимая пограничная ситуация, способная вызвать значительное изменение стиля и характера жизни индивида в мире. Физически смерть разрушает человека, но осознание смерти может спасти его. Смерть действует как катализатор перехода из одного состояния бытия в другое, более высокое - из состояния, в котором мы задаемся вопросом о том, каковы вещи, в состояние потрясенности тем, что они есть. Осознавание смерти выводит нас из поглощенности тривиальным, придавая жизни глубину, остроту и совершенно иную перспективу.
Смерть - событие столь грандиозной важности, что при правильном отношении конфронтация с ней может привести к изменению жизненной перспективы и явиться стимулом к подлинному погружению в жизнь. Страх смерти составляет первичный источник тревоги, присутствует уже на ранней стадии жизни, влияет на формирование структуры характера и в течение жизни продолжает порождать тревогу, являющуюся, в свою очередь, причиной как явного психологического неблагополучия, так и возникновения психологических защит.
Важно иметь в виду, что тревога смерти, при всей своей вездесущности и всепроникающих последствиях, обитает в глубочайших пластах нашего существа, мощно подавляется и редко переживается в своей полноте.
Свобода
Другая конечная данность, значительно менее очевидная, это свобода. Обычно свобода представляется однозначно позитивным явлением. Не жаждет ли человек свободы и не стремится ли к ней на протяжении всей письменной истории человечества? Однако свобода как первичный принцип порождает ужас. В экзистенциальном смысле "свобода" - это отсутствие внешней структуры. Повседневная жизнь питает утешительную иллюзию, что мы приходим в хорошо организованную вселенную, устроенную по определенному плану (и такую же покидаем). На самом же деле индивид несет полную ответственность за свой мир - иначе говоря, сам является его творцом. С этой точки зрения "свобода" подразумевает ужасающую вещь: мы не опираемся ни на какую почву, под нами - ничто, пустота, бездна. Открытие этой пустоты вступает в конфликт с нашей потребностью в почве и структуре. Это также ключевая экзистенциальная динамика.
Полностью осознавать свою экзистенциальную ситуацию означает осознавать свое самосотворение. Осознавать факт самоконституирования, отсутствия абсолютных внешних точек отсчета, произвольного присвоения смысла миру нами самими - значит осознавать отсутствие почвы под собой.
Принятие решений погружает нас в это осознание, если мы не сопротивляемся. Решение, особенно необратимое, - это пограничная ситуация, так же как осознание "моей смерти". И то, и другое действует как катализатор процесса сдвига позиции от повседневной к "онтологической", то есть к такому модусу бытия, в котором мы помним о бытии. Хотя, как учит Хайдеггер, такой катализатор и такой сдвиг в конечном счете благотворны и являются предпосылками подлинного существования, они также могут вызывать тревогу. Если мы не подготовлены, то находим способы вытеснения решения, точно так же, как вытеснения смерти.
В той мере, в какой человек отвечает за собственную жизнь, он одинок. Ответственность подразумевает авторство, сознавать свое авторство означает отказаться от веры, что есть другой, кто создает и охраняет тебя. Акту самосотворения сопутствует глубокое одиночество. Человек начинает сознавать космическое безразличие вселенной. И только через это осознание он сам становится творцом своего мира.
Одиночество
Третья конечная данность - изоляция или одиночество. Это не изолированность от людей с порождаемым ею одиночеством и не внутренняя изоляция (от частей собственной личности). Это фундаментальная изоляция - и от других созданий, и от мира, - скрывающаяся за всяким чувством изоляции. Сколь бы ни были мы близки к кому-то, между нами всегда остается последняя непреодолимая пропасть; каждый из нас в одиночестве приходит в мир и в одиночестве должен его покидать. Порождаемый экзистенциальный конфликт является конфликтом между сознаваемой абсолютной изоляцией и потребностью в контакте, в защите, в принадлежности к большему целому.
Бессмысленность
Четвертая конечная данность существования - бессмысленность. Мы должны умереть; мы сами структурируем свою вселенную; каждый из нас фундаментально одинок в равнодушном мире; какой же тогда смысл в нашем существовании? Почему мы живем? Как нам жить? Если ничто изначально не предначертано значит, каждый из нас должен сам творить свой жизненный замысел. Но может ли это собственное творение быть достаточно прочным, чтобы выдержать нашу жизнь? Этот экзистенциальный динамический конфликт порожден дилеммой, стоящей перед ищущим смысла существом, брошенным в бессмысленный мир.
Экзистенциальная концепция свободы утверждает, что единственный подлинно абсолютный факт заключается в отсутствии абсолютов. Согласно экзистенциальной точке зрения, мир случаен: все, что есть, могло быть иначе; человеческие существа конституируют себя, свой мир и свою ситуацию в мире; никакого "смысла", никакого великого замысла вселенной, никаких направляющих жизненных ориентиров жизни не существует, за исключением тех, которые создает сам индивид.
Проблема в самой элементарной форме звучит так: как существо, нуждающееся в смысле, находит смысл во вселенной, не имеющей смысла? Ответ - он его конституирует, то есть создает сам.
Волокна единой нити бытия
По дидактическим причинам приходится обсуждать эти данности отдельно друг от друга, но на самом деле все четыре - это волокна единой нити бытия, и в конечном счете должны быть воссоединены в целостной экзистенциальной модели.
Трансцендирование и коллапс эго
Глубокая конфронтация эго с четырьмя данностями эго-существования может вызвать необратимый коллапс и трансцендирование эго (просветление), активизацию в психике элементов сверхсознания с их "галактическим" взглядом на вещи и обязательными атрибутами монистичности и диалектичности.
Вопросы данностей существования могут разрешиться для нового сознания самым неожиданным образом - смерти нет, все детерминировано, изоляции нет ввиду отсутствия разделенности, все наполнено глубоким и сокровенным смыслом.
Препарируем эго-иллюзию
Глобальное отличие экзистенциальной динамики от фрейдистской и неофрейдистской связано с понятием "глубины". Для Фрейда исследование - это всегда раскопки. С аккуратностью и терпением археолога он соскабливал слой за слоем психический материал, пока не достигал скальной породы фундаментальных конфликтов, являющихся психологическим осадком самых ранних событий жизни индивида. Самый глубокий конфликт - это самый ранний конфликт. Таким образом, психодинамика по Фрейду обусловлена развитием. "Фундаментальное", "первичное" следует понимать хронологически: и то, и другое синонимично "первому".
Экзистенциальная динамика не порождается развитием. На самом деле ничто не вынуждает нас рассматривать "фундаментальное" (то есть важное, базовое) и "первое" (то есть хронологически первое) как тождественные понятия. С экзистенциальной точки зрения, глубоко исследовать не значит исследовать прошлое; это значит отодвинуть повседневные заботы и глубоко размышлять о своей экзистенциальной ситуации. Это значит размышлять о том, что вне времени - об отношениях своего сознания и пространства вокруг, своих ног и почвы под ними. Это значит размышлять не о том, каким образом мы стали такими, каковы мы есть, а о том, что мы есть.
В этом смысле экзистенциальную модель можно считать более "глубокой" чем фрейдистскую, а Ялома представлять себе ушедшего от той точки где остановился Фрейд. Но даже Фрейд в конце своей жизни в каком-то смысле вступил в лагерь экзистенциалистов со своей новой, однако, так и получившей развития, моделью Эроса и Танатоса.
Также считается что стандартная фрейдистская аналитическая модель психотерапии эффективна в период сексуального созревания и становления эго, неофрейдистская - в период после созревания, и экзистенциальная - в период позднего созревания и коллапсирования/трансцендирования эго.
Притягательная сила экзистенциальной терапии обусловлена тем, что она твердо укоренена в онтологическом фундаменте, в глубочайших структурах человеческого существования. Пространство экзистенциальной парадигмы является очень широким, оно принимает в себя и ассимилирует инсайты многих философов, писателей и терапевтов, касающиеся последствий конфронтации с конечными факторами.
Модель не равна миру
Однако это не более чем парадигма, то есть психологический конструкт, оправдываемый в конечном счете только своей клинической полезностью. Как и любой другой конструкт, он в конце концов уступит место другим конструктам, обладающим большей объяснительной силой. Ялом рассматривал свою экзистенциальную парадигму как раннюю теорию.
Для прояснения определенной проблемы терапевт может предложить пациенту любое из некоего ряда объяснений, каждое из которых порождено своей референтной структурой (например, системами Фрейда, Юнга, Хорни, Салливана, Адлера); все эти структуры могут быть "истинны" в том смысле, что продуцируют объяснения, создающие ощущение контроля. Ни одна не имеет исключительного права на истину, несмотря на неистовые утверждения противоположного. В конце концов, все они основаны на воображаемых структурах "как будто". Все они говорят: "Вы ведете себя (или чувствуете себя) так, как будто то-то и то-то истинно".
Супер-эго, ид, эго; архетипы, идеальные и актуальные "я", система самоуважения; система "я" и диссоциированная система, сознательное, бессознательное - ничего из перечисленного реально не существует. Все это фикции, психологические конструкты, созданные для семантического удобства, и они оправдывают свое существование только своей объяснительной силой. Концепция свободы воли составляет центральный организующий принцип для этих разнообразных объяснительных систем. Все они действуют по одному и тому же механизму: эффективны в той мере, в какой допускают ощущение личного контроля и таким образом вдохновляют дремлющую волю и помогают человеку измениться.
Неважно что вам поможет измениться и пробудит в вас волю и энергию к изменению - важно само изменение и его глубина. Воля, процесс, изменение и энергия и есть Бог. Вот вам еще одна парадигма, обладающая запредельной объяснительной силой :) В написанном нет никакого смысла и любой смысл в нем появляется только в меру того насколько написанное вызвало в вас изменения и волю к действию.
Никакое, самое подробное и самое научное, описание мира не равно миру. Можно пытаться описывать жизнь, а можно просто жить жизнью и быть ею.